Полномасштабное вторжение России в Украину повлияло на природную среду и культурное наследие. В частности, от российской агрессии пострадал и Национальный заповедник “Хортица”. Кроме флоры и фауны острова, музеи на Хортице не могут работать.
О том, как выживает национальный заповедник «Хортица» в условиях войны, редакция inform.zp.ua пообщалась с заведующей информационно-издательским отделом Национального заповедника «Хортица» Аленой Петрикей.
Как Хортица встретила полномасштабное вторжение?
Подготовку к эвакуации своих экспонатов мы начали еще 23 февраля благодаря нашему директору. Он нас так скоординировал, без паники, но говорит «23 февраля, учитывая уже сильное нагнетание, демонтируем экспозиции».
Мы говорим «ну может не будет войны, но как это, какая война?», но он сказал «нет, давайте бегом все эвакуируем». Тогда все наши ученые и все, кто был на работе с руками и ногами, все срочно эвакуировали наш основной фонд, наши предметы самые главные из историко-культурного комплекса «Запорожская Сечь» и музея «Город за порогами», который находится в центре города.
Эвакуация продолжалась еще несколько дней, когда шло вторжение. И мы уже 3 марта отправили эвакуационную машину с нашими предметами в более безопасные места.
Какие были сложности при эвакуации?
Сложности были в ожидании. Не открою секреты, но у нас нет своей большой машины, были мы достаточно ограничены в ресурсе, потому что это было начало года и мы еще не успели заработать деньги. Мы все сделали и упаковали, но чтобы прямо была готовая машина, водитель и эвакуационная группа – нет. И это нужно было соединить логистически с полицией, блокпостами и так далее.
Конечно, 23-го к этому еще никто не был готов, а 24-го у всех были несколько иные проблемы, и это понятно. Культура не на первом месте была и другие задачи стояли. Тем не менее помогли нам тогда наши коллеги: мы нашли машину и эвакуационная группа состояла из четырех человек.
Наша экспозиционерка была материально ответственна за все предметы. Она вызвалась без колебаний садиться в машину и эвакуировать экспонаты в сопровождении полиции. Куда именно вывезли экспонаты, мы разглашать не можем, но уверяю, что ни одна из единиц нашей коллекции не уехала за границу.
Как полтора года войны повлияли на жизнь заповедника?
С самого начала мы продолжали заботиться сохранностью наших экспонатов. Наши фондохранилища не рассчитаны на такое количество предметов, которые были в экспозициях, на Сечи, например.
Чтобы все это сложить, упаковать здесь мы все были заняты. И опять же у нас на это не хватало ни рук, ни ресурса. Мы все силы бросили на поиск ресурсов, финансов, материалов и т.д.
Здесь нам на помощь пришел «Штаб спасения культурного наследия Украины». И не только он – есть 10 или 15 организаций, которые принялись спасать наши музеи. Они первыми пришли нам на помощь, начали пригонять нам фуры с упаковочным материалом, с ящиками, какой-то специализированной бумагой, чтобы экспонаты не промокали и проветривались. Мы уже видели наклейки, что именно из европейских музеев нам привозили.
Поэтому добрых полгода или даже больше – это была работа по упаковке и продолжалась эвакуация. Ее было несколько очередей: в первую очередь это «красный список», так называемый. А дальше следовали уже менее ценные экспонаты.
Есть крупногабаритные предметы, которые не подлежат и не могут подлежать эвакуации. В качестве примера наш музей судоходства, где есть огромные лодки, которые даже не то чтобы невозможно эвакуировать, а просто опасно. Потому что они настолько хрупкие, что если их поднять на сантиметр, то они уже могут деформироваться и мы просто потеряем предмет. Мы долго его консервировали, стабилизировали и готовили к экспонированию, поэтому эвакуировать просто невозможно.
Здесь нам на помощь пришли наши коллеги из Швеции из музея «Ваза»: научный директор музея и руководитель всех морских музеев Швеции к нам приезжали и предложили нам такой вариант безопасности именно лодок и других крупногабаритных предметов: научная оцифровка. То есть делается оборудованием, которого нет в Украине, сотни фотографий одного предмета и потом все эти фотографии сшиваются в одну 3D-модель, но модель не такую, как мы привыкли видеть в интернете что-то покрутить, а это именно научная модель. Она до мельчайших деталей воспроизводит экспонат в натуральный размер.
У нас пока этих моделей нет на руках. Это было в апреле, они все еще сшивают фото. И с такой моделью могут потом работать ученые. То есть, если не приведи Господи, что-нибудь произойдет с этими лодками, у нас останется настоящая научная модель, с которой ученые смогут работать.
Еще нам шведские коллеги предлагают накрывать эти лодки большими кевларовыми плащами, но пока эту технологию мы обдумываем.
Потом у нас среди крупногабаритных предметов есть Каменные бабы и нам тоже помогают их обезопасить. Потому что они стоят на открытом воздухе, в очень агрессивной среде и еще и на открытой местности, что представляет еще большую опасность. Поэтому уже часть баб была перемещена в музей. В дальнейшем они будут реставрироваться. С годами на них собрался налет. Надо будет их почистить, чтобы они не рушились. После победы надеемся вернуть Каменные бабы на место, где они и были, но уже в лучшем виде.
Как война повлияла на флору и фауну Хортицы?
Мы видим все эти фотографии, как высохли плавни. Мы боялись, что когда они начнут высыхать, рыба не успеет выйти и умрет. Конечно, там беды чуть-чуть случилось, но наш сектор охраны природы говорит, что рыба выйти успела, что она там не осталась и не погибла.
Сложно миру природы. Здесь есть две сложности: с одной стороны это все высыхает, им надо перестраиваться и фауне, и флоре, некоторые краснокнижные исчезли даже в заповеднике. Второй фактор – это люди. И неизвестно, что опаснее: то, что люди не понимают, что сейчас природе и так сложно выжить, или делают это не сознательно.
Мы столько со СМИ проработали и столько материалов выложили о том, что, пожалуйста, не ходите на оголившиеся острова. Там краснокнижные птицы – это их среда. И если их беспокоить, им будет сложно найти какое-нибудь другое место. Потому что здесь и Днепр высыхает, и рыбы меньше, а здесь еще люди постоянно ходят.
Обмеление Днепра в результате подрыва Каховской ГЭС, открыло доступ к определенным артефактам. Расскажите о раскопках, которые сейчас производятся на Хортице.
Обнажились берега и добавилось работы нашим археологам. Наши исследователи, реставраторы, археологи все начали прочесывать берега на предмет обнаружения артефактов или подвижного культурного или исторического наследия.
Действительно, это сложная работа, потому что в этом нужно разбираться, надо видеть, надо понимать, где искать, как искать, чтобы не повредить предмет. И также сложность в том, что активизировались копатели.
Они начали копать как на территории Каховки, так и на нашей территории. А заповедник «Хортица» включает не только сам остров Хортица, прилегающую акваторию и остров Байду, которая является памятником национального значения, а также часть урочища Вырва.
И здесь повсюду активизировались копатели, которым тоже интересно что-нибудь найти. Мы, со своей стороны, обследуем территорию на предмет своих исследований. И также нам пришлось привлекать дополнительные ресурсы, в том числе и физические, даже на уровне губернатора пришлось поднимать вопросы и дополнительно привлекать полицию, чтобы обезопасить территорию от копателей.
Сейчас мы находим большое количество керамики, деревянные остатки лодок, лодку-моноксил мы нашли недавно. Сейчас работаем над лодкой, она перемещена в реставрационный ангар и проходит процесс стабилизации и консервации.
Эти находки не столь ценны, чтобы их эвакуировать. Они сейчас поступят в отделы фондов: археологи их обработают, также дадут свою оценку, что это, почему оно на этом месте, датируют эти находки и передадут в фонды.
Как часто в заповедник наведываются «копатели»?
За неделю штук 5-6 целенаправленно шли, чтобы что-то найти, вот прямо с металлоискателями и так далее. Есть просто такие «праздные зеваки», которые что-то ищут, хотят забрать себе домой, а есть люди, которые занимаются этим целенаправленно и понимают, что они ищут.
Однако здесь есть нюанс: некоторые ищут просто металл, а некоторые ищут что-то действительно ценное, приходят с довольно дорогим оборудованием и они очень хорошо понимают, что они хотят найти.
Мы удаляем их на этапе, когда они выходят из машины. Посетителей заповедника сейчас многие и местные нам часто сообщают, что ходят какие-нибудь подозрительные и наша служба режима вместе с полицией сразу уезжает. Пока случая повреждения копателями достопримечательности не было.
В каком режиме сейчас доступ к Хортице?
Пока посетители могут пройти по Хортице исключительно асфальтированными путями. Ни съезжать, ни сходить нельзя с асфальтированных путей, по лесу и тропам гулять нельзя и к побережью также спускаться нельзя.
То есть, если вы очень соскучились по Хортице, вы можете пройти от стоянки до Холма единения, посмотреть, что там происходит, сфоткаться и вернуться назад.
Если вас заметят в лесу или на побережье, есть большая вероятность превратить прогулку в проблему, если вы не поймете при общении с нашими сотрудниками службы режима, что там нельзя находиться.
Нам, как заповеднику, важно объяснить людям, почему нельзя. Например, на острове Дубовом, колонии Мартына длинногого, Баклана великого и тоже там уникальная колония Квака. Самое важное это то, что на этих скалах вокруг Дубового живут колонии Крячка речного, охраняемого Бернской конвенцией. Это очень ценная территория, которая включена в Изумрудную сеть Европы. Поэтому нельзя находиться там, чтобы не напугать животных.
Почему еще нельзя находиться на побережье: потому что очень много сейчас на оголенных берегах взрывоопасных частей или бомб, как Второй мировой, так и современных. Их там очень много и наша служба режима ежедневно на них натыкается и вызывает ГСЧС.
Многие ли сотрудники Хортицы ушли на фронт?
Достаточно много и причем я не знаю закономерность это или совпадение, что ушли ключевые сотрудники. Это заведующий основным отделом археологии Дмитрий Кобалия, заведующий ключевым отделом реставрации, Валерий Нифедов, это наш Слава Зайцев, который уже не с нами. Он заведовал моим отделом информационным, а затем сектором Каменская сечь.
Ушел на фронт историк, друг Славы, кстати, Сергей Дидык, кандидат исторических наук. Также ушли археологи Павел Данилюк и Павел Деменко. Также ушли сотрудники службы режима и технической службы.
Каковы планы заповедника после войны?
У нас когда было много посетителей, мы все работали до истощения и спрашивали «когда они уже кончатся?». Когда шел дождь, мы радовались, что хоть чуть меньше людей будет, потому что нагрузка и на остров и на сотрудников колоссальная. Но теперь невероятно все скучаем по посетителям.
Мы здесь в такой ситуации оказались: туристические объекты Хортицы закрыты и не можем общаться с аудиторией кроме как через социальные сети или через наш музей в центре города «Музей за порогами».
Но большая коммуникация сейчас невозможна, и это проблема для нас, потому что мы не зарабатываем средств, однако поддерживать территорию все равно нужно: вывозить мусор, что-то ремонтировать. Поэтому у нас такая ситуация, что мы и свои услуги предоставлять качественно не можем и денег не зарабатываем. Люди хотят получить какую-то информацию, прийти на экскурсию, попить даже кофе, погулять, но пока у нас связаны руки.
И сейчас мы теряем не столько деньги, сколько людей. Очень много внутренне перемещенных лиц из областей, особенно из Луганска, Донецка, там, где не принято было гордиться своей украинской историей. И даже когда эти люди приезжают сюда, они и хотят попасть к нам, начинают спрашивать о казаках. Мы стараемся проводить лекции онлайн, но все равно это не то.
Поэтому мы все ждем победы, вспоминаем наш фестиваль «Покров на Хортице», вот после победы хотим провести. Думаю, мы откроемся с новым таким духом, новым посылом, и Хортица станет еще популярнее.
