Евгений Олексенко во времена Майдана защищал Запорожье от захвата пророссийскими силами, а уже в 2014 году добровольцем отправился на фронт в составе «Карпатской Сечи» (49-й отдельный штурмовой батальон им. Олега Куцина, созданный в 2014 году как отдельная добровольческая чета «Карпатская Сечь»).
После госпиталей и продолжительной реабилитации Евгений нашел свой путь к восстановлению – это спорт. Паверлифтинг стал для него не просто тренировкой, а новым смыслом жизни. «Игры Непокоренных», золотые и серебряные медали, рекорды, зарубежные поездки – все это помогло ему дальше нести службу.
В 2016 году он был демобилизован. С началом полномасштабного вторжения в 2022 году Евгений снова взял оружие в руки. И все началось сначала: самые горячие направления фронта – Донетчина, Запорожская и Днепропетровская области.
Евгений Олексенко служил офицером сил военного сотрудничества 110-й бригады и возглавлял службу ЦВД. Ранее был командиром стрелковой роты в 114-м батальоне и заместителем командира батальона 116-го ОМПЗ. В настоящее время служит в штабе, где занимается сбором, анализом и изучением информации, полученной от разведки и других источников.
«Не ремонты парков, а закупка оружия»
– Часть вашего боевого пути проходила именно в Запорожской области, поэтому, вероятно, знаете тактику врага здесь. Если российские войска войдут на территорию Днепропетровщины, какие это риски создает для Запорожской области? Что вы видели по собственному опыту, когда россияне начали особенно давить на этом отрезке фронта?
Я служил в Запорожской, Донецкой, Харьковской, Сумской и Черниговской областях. А именно на Запорожье – до февраля 2025 года.
Если они уйдут с севера, могут перекрыть нам пути эвакуации. В таком случае мы рискуем оказаться в полукольце или в полном кольце. Но сразу хочу подчеркнуть: это лишь один из возможных сценариев. Ход войны предсказать невозможно. Если кто-то из экспертов на 100% уверяет, что знает, как все будет, верить таким словам не стоит.
Мое мнение таково: враг будет действовать точечно. Они могут попытаться взять Вольнянск, возможно, Степногорск или окрестные деревни. Вероятно, постараются продвигаться с севера и будут проверять наши позиции под Гуляйполем. Они не могут не пробовать – противник всегда ищет слабые места.
– Неделю назад появилась официальная информация, что российская ДРГ впервые зашла в Степногорск – это всего час езды от Запорожья. Хотя закрепиться им там не удалось, вероятно попытки продолжатся. Насколько Степногорск важен в стратегическом плане по вашему мнению?
Степногорск открывает прямой путь на Вольнянск, а Вольнянск – на Запорожье. То есть без захвата сначала Степногорская и Вольнянская взять Запорожье невозможно. Возможно, враг будет делать стационарные позиции под прикрытием артиллерии, и РСЗО будут работать активно.
Если это произойдет, городу будет грозить по меньшей мере штурм, а в худшем случае – оцепление. Даже обстрелы из Степногорска будут гораздо опаснее, потому что оттуда можно работать артиллерией напрямую. Хотя, если честно, даже из Каменского района некоторые РСЗО уже достают.
Просто если враг подойдет ближе, фронтовая артиллерия сможет работать более прицельно — фактически уничтожать квадратами. Подобно тому, как это происходит сейчас с Покровском. Впрочем, я не драматизирую ситуацию. Полагаю, что для этого им понадобится еще несколько лет.
У Запорожье есть запас прочности — главное, чтобы было желание его укреплять. Я имею в виду, что взять город не так-то просто. Сейчас враг продвигается медленно
На месте местных властей и военной администрации я бы в первую очередь вкладывал средства не в ремонты парков, а в закупку оружия. Прежде всего, это дроны FPV. А жителям города советую готовиться к обороне. Ибо, если мы не будем готовы защищать свой край, никакие окопы не спасут. Их можно вырыть, но в этих окопах кто должен воевать.
– Как изменилась тактика российских войск на поле боя в 2025 году, опять же из того, что вы видели на разных участках фронта в Донецкой и Запорожской областях?
Россия сейчас отказывается от атак больших формирований, поддерживаемых бронетехникой. Делают ставку преимущественно на пехоту и тактику так называемых «мясных штурмов» под прикрытием беспилотников, привлекая гораздо меньше техники.
Из любопытного могу отметить мотоциклетные штурмы. Раньше такого не было: тогда шли с бронетехникой, а теперь – на мотоциклах и квадроциклах. Эффективнее это бронетехники — вопрос открытый. Скорее, это выход из ситуации, в которой они оказались. Если честно, наши тоже частично перенимают эту тактику. Это такая альтернатива: либо вообще не наступать, либо наступать вот так.
Сейчас основной акцент – это дроны. Сказать, что они наступают безоружными, – неправда. Просто нет того количества техники, которое было в начале. Но это не значит, что ситуация не может измениться.
«Военные вернутся домой, когда мы победим врага»
– Владимир Зеленский, отвечая на вопросы народного депутата Александра Гончаренко о сроках службы и возможной демобилизации, сказал: “Военные вернутся домой, когда мы победим врага”. Эта фраза вызвала разные реакции. Как вы лично восприняли эти слова?
Я и не ожидал другого. Для меня это не было сюрпризом.
Я вообще не представляю демобилизацию во время войны. Это, по-моему, провокация. Любая власть не пошла бы на демобилизацию. Как вы это представляете? Я, например, три года сражался в АТО, а сейчас почти четыре года на службе. И даже в помине нет признаков того, что планируется демобилизация.
Даже если установить выслугу три года, это что выходит? Миллион людей призвать, а миллион сразу отпустить? Это невозможно. Чтобы говорить о демобилизации, нужно было еще в 2021 году готовиться к войне, а в 2022-2023 – возобновлять срочную службу. Возможно, даже раньше, в 2020 году. А что мы делали с 2019-го по 2020-й? По-моему, недостаточно было сделано еще до 2019-го года, а после — и подавно.
Поэтому говорить сегодня о демобилизации просто глупо. Гончаренко, честно говоря, просто играет на публику. Я его не поддерживаю. Это, по-моему, чистое заигрывание с народом.
– Готовы ли вы к тому, что вас могут не заменить на фронте из-за отсутствия личного состава и придется воевать до победы? Как нравственно справиться с такой перспективой?
Я воевал в пехоте, а сейчас уже несколько лет работаю в штабе. Казалось бы здесь безопаснее, но мотивация все равно зависит от народа. Если люди не хотят воевать, нам тяжело держать эту внутреннюю мотивацию.
Не думайте, что на нас не влияют все эти истории с военкоматами, постоянно появляющиеся скандальные видео. Все это немного подрывает боевой дух. Я, честно говоря, не вижу большого желания в обществе воевать – и именно это считаю проблемой.
Что может сделать государство? Мотивировать. Например, чем дольше ты служишь, тем выше зарплата. Военных нужно справедливо вознаграждать и не забывать, что каждый подвиг, каждое достижение должно быть достойно отмечено, даже если прошло несколько лет. Нужно поднимать профессионализм армии и вести настоящую пропаганду среди населения, чтобы люди понимали значение этой борьбы.
– Что бы вы ответили тем мужчинам, которые избегают мобилизации, ссылаясь на произвол в ТЦК, коррупцию или то, что «дети депутатов не воюют»?
Я считаю, что мужчина должен защищать свою страну. Это священный долг.
Если человек полезен в гражданской жизни, например автомеханик, его могут даже не отправлять в пехоту, потому что армии нужны специалисты: водители, механики, юристы, экономисты. Армия – это не только пехота. Даже на штабе нужны умные и профессиональные люди. Поэтому каждый может приносить пользу государству в своей профессии. А не защищающая себя нация обречена.
Просто сидеть дома и делать вид, что войны нет, я не смогу. Я с самого начала рассчитывал на долгую войну. Когда в 2022 ушел, думал, что это будет три года. А уже в 2023-м понял: как минимум пять. Поэтому я готовлюсь к тому, что война будет продолжаться, по меньшей мере, до 2027 года.
«Я мог уехать потренироваться, вместо того чтобы просто поспать»
– Если не учитывать участие в АТО, вы на фронте с 2022 года. Приходилось ли за это время испытывать физическое или психологическое выгорание? Как это проявлялось и что помогало вам восстановиться?
Паверлифтинг мне очень помогал выдерживать нагрузку. Советский военный рюкзак, особенно в начале войны, весил около 20 килограммов. И нужно было иметь силу, чтобы все это носить.
В общем, спорт для меня — это не просто хобби, он помогает жить полноценной жизнью. И, конечно, во время войны физическая подготовка всегда выручала.
Постоянно ощущаешь выгорание, но я нахожу мотивацию в другом. Для меня оборона своего государства – это святая обязанность. Я пошел на войну добровольно и не питал иллюзий. У меня нет проблемы ощущения «крепостничества», потому что у меня инвалидность и могу в любой момент демобилизоваться по состоянию здоровья. Если пойму, что больше не приношу пользу армии, возможно, пойду.
– Как вы пришли в паверлифтинг? Помните своего первого тренера и как он повлиял на ваш путь в спорте?
Когда я занимался спортом без систематичности, без тренера, просто так себе. Я ходил в зал и даже выступал на соревнованиях, но это было несерьезно. Первый настоящий тренер у меня появился после 2017 года.
Вообще спортом я начал заниматься по-настоящему для реабилитации после ранения. Профессионально меня стал готовить тренер запорожского центра Инваспорт Максим Нерыбальщук.
После реабилитации, после первого ранения, спорт стал для меня не просто оздоровлением, а серьезным делом. Я продолжал тренироваться даже после второго и третьего ранений. В 2022 году меня отправили на месяц в Америку и Англию, где я выступал на соревнованиях. То есть, даже во время войны, когда была возможность, я не прекращал заниматься спортом.
Когда у нас был график 3:3, я мог уехать потренироваться, вместо того чтобы просто поспать. Не скажу, что форма была идеальна, но спорт очень помогал мне лично.
«Нужно только не делить людей на здоровых и других»
– Недавно в Запорожье произошел резонансный случай – ветеран напал на врача из-за отказа назначить ему статус военного с инвалидностью. Как заместитель Запорожской областной организации профсоюза защитников Украины расскажите, пожалуйста, с какими проблемами чаще всего сталкиваются ветераны во время трудоустройства? Как могут помочь власти, бизнес?
Я бы сейчас сделал акцент прежде всего на демобилизации военнослужащих, особенно на работе медицинских комиссий — МСЭК и ВЛК. Особенно на ВЛК, поскольку судебные последствия часто зависят именно от их решений. Формальный иногда даже циничный подход врачей. Прекрасно понимаю этого военного.
Будь мы в Запорожье, а не на войне, возможно, смогли бы помочь людям добиться справедливости другим путем. Но это только первые тревожные колокольчики, что такая ситуация будет только распространяться. У нас в обществе очень обостренное чувство справедливости, мы не можем принять обиду. Особенно это чувствуют ветераны, для которых любая несправедливость бьет прямо в сердце.
И пенсия, и льготы фактически зависят от того, какую группу инвалидности присвоят, признают ли это следствием войны или службы. А это разные вещи, и от этого очень сильно зависит денежная компенсация. Из-за таких «игр» с документами и процедурами очень недостойно обращаются с нашими защитниками.
Защитники заслуживают уважения и уважения, особенно инвалиды, потерявшие трудоспособность во время войны. Как государство мы должны создавать условия для их труда. Это люди, не только потерявшие здоровье, но и имеющие большой потенциал развивать страну.
Даже с инвалидностью существует много профессий, где они могут эффективно работать. Нужно только не делить людей на здоровых и других, а создавать равные условия. Особенно важно заботиться об инклюзивности в нашем городе.
Мы должны сделать так, чтобы люди на колясках не чувствовали себя ограниченными. Элементарные вещи как пандусы или лифты отсутствуют во многих местах. Без таких условий человек не может полноценно существовать – не может нормально добраться в аптеку, банк или облсовет.
Вы видели наши подземные переходы? Кто их делал? Представьте, как человеку на коляске спуститься вниз… Я бы, например, не рисковал. Было бы хорошо, если бы инженеры и строители сами попытались проехаться в коляске — возможно, тогда они бы лучше поняли, что нужно исправлять.
Евгений отмечает важность готовности каждого — от власти к гражданам — брать ответственность за будущее, укрепляя страну как морально, так и материально. Поддержка не только в боях, но и в быту, в инклюзивном подходе к каждому ветерану должна стать приоритетом.
Авторка: Оксана Щербина
Работа над этим материалом стала возможной благодаря проекту Fight for Facts, реализуемому при поддержке Федерального министерства экономического сотрудничества и развития Германии