Дарье было 15, когда ее родной город Бердянск оказался под российской оккупацией. До полномасштабного вторжения она жила обычной жизнью школьницы: училась в лицее, ходила на танцы. Но 24 февраля 2022 года ее жизнь и город изменились.
Журналистка Inform.zp.ua пообщались с Дарьей (имя изменено из соображений безопасности) о пропаганде в российской школе, страхе в оккупации, допросах и обысках в собственном доме.
Начало оккупации Бердянска
24 февраля 2022 года в пять часов утра Дарья проснулась от взрывов. Сначала девушка подумала, что эти звуки слышны из Мариуполя, однако впоследствии стало понятно, что началась война.
«Я надеялась, что на нас не нападут. Но когда я услышала взрыв, моя первая мысль была: “Началось”. Мы прочитали новости, и поняли, что россия начала наступательные действия», – вспоминает девушка.
Дарья осталась дома, собрала тревожный чемодан. Об оккупации Бердянска девушка тогда не задумывалась, хотя знала об аннексии Крыма, Донецкой и Луганской областей.
«Я знала, что такое оккупация только из истории. Но я даже не задумывалась, что Бердянск могут оккупировать», – говорит Дарья.
26 февраля российские военные захватили аэропорт в Бердянске. А уже на следующий день, 27 февраля, город был официально оккупирован.
«Мне моя одноклассница написала, что видит, как российские БТР и танки заезжают в город», – говорит девушка.
В начале в Бердянске еще был интернет, можно было читать новости и общаться с друзьями. Россияне плохо ориентировались и даже спрашивали у местных дорогу в порт. Но уже весной 2022 года связь и интернет исчезли, цены поднялись, возник дефицит еды. Украинские фуры с лекарствами не пропускали в город.
«Когда живешь в оккупации, у тебя страх 24/7: что кто-то заберет твой телефон и ты не сможешь сказать «нет», кто-то заберет тебя куда-то в Россию. Или ты вернешься из школы домой, а дома никого нет, всех забрали. Это очень ужасно».
Когда оккупанты пришли домой
Дарья жила в частном доме с родителями. Их укрытием стал подвал, хотя массированных обстрелов в городе не было. Сопротивление оказывали только местные, посещая мирные митинги.
Летом 2022 года Дарья начала выходить в центр города, который патрулировали российские военные. Первая личная встреча с оккупантами состоялась 26 октября, когда шестеро вооруженных военных ворвались в частный дом Даши.
«Они (оккупанты, – ред.) бросили нашей собаке транквилизатор, чтобы она не лаяла и мы не услышали, как они приехали. Они искали устройство, с которого мой папа сделал пост в Фейсбуке, где высказывал свое мнение против России. В тот день папу забрали на месяц в тюрьму. Забрали наши ноутбуки и телефоны. С каждым был личный разговор, спрашивали, есть ли у меня парень в ВСУ, хотя мне было 15 лет», – вспоминает она.
Тогда девушка училась онлайн в украинской школе, поэтому боялась, что оккупанты узнают об этом. Телефон Дарьи проверили на наличие украинских чатов в Telegram и историю браузера. Девушка не могла сказать, что учится в украинской школе, поэтому сказала, что ходит в российскую.
«Это был точно страх. Я боялась, что они сделают что-то страшное, потому что они писали в своих Telegram-каналах «если ваш ребенок не учится в русской школе, первый раз – предупреждение, второй раз – штраф, а на третий раз могут забрать ребенка»».
Позже Дарья узнала, что на их семью пожаловался сосед – директор школы, в которой училась девушка. Он рассказал оккупантам, что семья Дарьи имеет проукраинские взгляды.
Уроки в российской школе
Девушка вынуждена была пойти в российскую школу, которую открыли на базе ее бывшего лицея. По словам Дарьи, ежедневно на входе в школу у детей проверяли рюкзаки. А каждый понедельник в девять утра перед уроками учеников заставляли слушать гимн РФ.
«Я просто сидела серой мышью, нигде не участвовала. Чисто приходила и уходила. Это было для меня ужасно. Я понимала, что меня пристрелят, если я им скажу в лицо «Слава Украине». Надо было держать там poker face. Мне было очень больно за мой лицей, за учителей и детей, которым родители сказали, что в России хорошо», – говорит Дарья.
Школьные учителя стали коллаборационистами и навязывали ученикам российские нарративы. Один из преподавателей, например, повторял: «Мариуполь разбомбили Азовцы». Младшим классам проводили урок «Разговоры о важном», а старшеклассникам обещали поездки в российские вузы.
«Нам показывали документальные фильмы о том, как россияне освободили Крым. Они показывали как хорошо живется в россии. Еще были учебники по истории, где указывались войны, где только они побеждали. Нам навязывалась мысль, что россия – это победительница», – говорит девушка.
Паспорт рф и выезд на свободную украинскую территорию
Впервые мысли о выезде из Бердянска у девушки появились в конце 2022 года:
«Я не хочу поступать в университет в России. Я не хочу проводить свой 11 класс на оккупированной территории. Я хочу свободно сдать НМТ», – говорит Дарья.
В декабре 2022 года ее семья впервые попыталась выехать, но тогда пункт пропуска в Васильевке закрыли. Впоследствии процесс выезда затянулся из-за финансовых трудностей. Решение о выезде окончательно сформировалось после понимания, что ждать освобождения нельзя:
«У меня были мысли, что нас не деоккупируют, надо выезжать самим», – думала тогда девушка.
Чтобы покинуть временно оккупированную территорию, Дарье пришлось получить российский паспорт. Для этого девушка пришла в паспортный стол, захваченный россиянами.
«Мне надо было прочитать присягу российской федерации под их гимн. Мне сказали прочитать четко с выражением. Я быстро промямлила. Это было очень ужасно. Я себе потом в голове проигрывала наш украинский гимн, чтобы морально напомнить себе, что я это делаю, чтобы вернуться в Украину. Я не предаю свою страну», – говорит Дарья.
В июле 2024 года семья покинула оккупированный Бердянск. Их маршрут пролегал через Мариуполь и Новоазовск, куда возили перевозчики. Выезд оказался дорогим: 10 тысяч рублей с человека. Когда семья оказалась на подконтрольной Украине территории, эмоции переполняли:
«Когда мы услышали от наших военных украинскую речь, мы просто заплакали все. Мы прошли серую зону, было очень жарко. Солнце греет в серой зоне, в лицо летят насекомые размером с ладони. Были тяжелые сумки», – вспоминает девушка.
На подконтрольной территории Украины девушка осознала, что может спокойно общаться, не переживая за последствия.
Адаптация и работа с психологом
Семья девушки переехала в Киев, где Дарья сдала экзамены и поступила в университет. Она отмечает, что ее адаптация продолжается и сейчас:
«Нужно было привыкнуть, что когда тревога, надо ходить в укрытие. Если взрыв – это плохо, если военные – это хорошо. Потому что в Бердянске было наоборот: военные – это плохо, а взрывы – это хорошо, это наши попали по российскому складу».
Особенно трудно было смириться с тем, что в Киеве многие люди разговаривают на русском.
«Это меня сначала удивило, потом очень разозлило. Потому что я приехала из города, где запрещено вообще думать что-то об Украине. А здесь люди говорят «какая разница?». Так не должно быть, язык работает как оружие», – говорит Дарья.
После выезда из Бердянска прошел почти год, Дарья регулярно работает с психологом фонда «Голоса детей», потому что отмечает, что «оккупация дала ей много последствий».
«Сам факт того, что мой город оккупирован – это уже очень сильная травма. Ты не можешь просто поехать домой, твой город больше не твой. У тебя просто забрали дом», – говорит Дарья.
Несмотря на все, она не потеряла веру в возвращение и ждет деоккупации Бердянска, ведь считает, что «это был прекрасный город». Свою силу она объясняет постоянным общением с друзьями, которые остались в оккупации, и теми, кто ждал ее на свободной территории.
Что чувствует подросток, который живет в оккупации?
История Дарьи – не исключение. Даже без прямого контакта с насилием, пребывание в оккупации формирует травматический опыт. Inform.zp.ua пообщался с психологом Юлией Тукаленко, чтобы выяснить какие последствия для детей и подростков оставляет длительное пребывание в российской оккупации.
Дарью заставляли слушать гимн России и получать российский паспорт. По словам психолога, это нарушение базовых прав ребенка. В таких условиях может возникать внутренний раскол: внешне он может выполнять требования, но при этом внутри чувствовать вину, стыд, злость или бессилие.
«Подростковый возраст – это период, когда формируется ощущение «кто я». Если в это время подростку говорят, что его язык, флаг, история неправильные, он либо начинает отрицать себя, либо начинает расщепляться. При этом формируется отражение одного наружу, а другого внутри себя. Такой разрыв очень часто приводит к тревожным расстройствам, депрессии, ощущению неприемлемости», – отмечает психолог.
Чаще всего последствия травмирующих событий происходят, когда наступает относительный покой. Тогда происходит «разморозка» и наружу выходит отложенная реакция. Психологическая травма у подростков может проявляться через:
- замкнутости;
- агрессивность;
- избегание общения:
- внезапную потерю интереса к учебе;
- рискованное или саморазрушительное поведение;
- тревогу, чувство стыда, перепады настроения;
- головную боль, боль в животе, тики, нарушение сна и аппетита.
Если такие изменения сохраняются в течение нескольких недель или усиливаются, это сигнал, что подросток нуждается в поддержке. Самое важное, быть рядом, не давить и создать для него безопасное пространство. Стабилизировать состояние можно с помощью техник дыхания, заземления, игровой или арт-терапии, особенно с младшими детьми.
Тревожными звоночками для взрослых могут быть резкие изменения в эмоциях или поведении подростка, например, когда он отказывается от привычных занятий, становится замкнутым, чрезмерно послушным или, наоборот, эмоционально взрывным. Если такие проявления продолжаются или усиливаются, важно обратиться к специалисту.
Однако, как отметила психолог, подросток имеет потенциал к самостоятельному переосмыслению. Но только, если он не один и рядом есть хотя бы один эмоционально доступный и стабильный взрослый. Однако, если есть вышеперечисленные симптомы, нужна профессиональная помощь.
Публикация создана в рамках проекта «Relief to Protect (R2P) – Проект по совершенствованию механизмов защиты и ПЗПСП для детей, подростков и их семей, пострадавших от конфликта в Украине» при поддержке Plan International и при финансировании Федерального министерства иностранных дел Германии (GFFO).
Авторы: Евгения Казанцева, Ольга Ерохина
Здійснено за підтримки Асоціації “Незалежні регіональні видавці України” та Amediastiftelsen в рамках реалізації проєкту Хаб підтримки регіональних медіа. Погляди авторів не обов’язково збігаються з офіційною позицією партнерів.